Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

– Тогда это все объясняет! – заявил Дик.

– Нет, – возразил Тодд. – Я понимаю, что смущает лейтенанта Риклера. – Он действительно отлично все понимал. Не видеть этого мог только слепой. – Почему вор ни на что не позарился, кроме этого письма? Да еще на немецком? Как-то не вяжется. Конечно, у мистера Денкера и красть-то особенно было нечего, но не письмо же брать!

– В самую точку! – похвалил Риклер. – Молодец!

– Тодд раньше собирался стать детективом, – сказала Моника и потрепала сына по волосам. Повзрослев, Тодд при по-

добном проявлении нежности обычно недовольно отклонялся, но на это раз не стал. Она ужаснулась – такой он стал бледный! – Сейчас его больше интересует история.

– История – интересный предмет, – одобрил Риклер. – Можно даже проводить исторические расследования. Тебе не приходилось читать детективы Джозефины Тэй?

– Нет, сэр.

– Не важно. Жаль, у моих сыновей желания не идут дальше выигрыша их любимой команды.

Тодд слабо улыбнулся и промолчал.

Риклер снова стал серьезным.

– Как бы то ни было, я обрисую вам вкратце версию, над которой мы работаем. Мы считаем, что некто, возможно, прямо здесь, в Санта-Донато, был в курсе, кем на самом деле являлся Дюссандер.

– Вы так думаете? – удивился Дик.

– Да. Кто-то знал правду. Не исключено, что другой военный преступник. Я понимаю, это звучит как пересказ сюжета романа Роберта Ладлэма, но кто бы мог представить, что в нашем тихом уголке обоснуется нацистский преступник? А когда Дюссандера увезли в больницу, вероятно, этот мистер Икс проник в дом и забрал опасную улику. И сегодня она превращена в пепел и странствует по канализационной системе.

– Но это тоже как-то не вяжется, – возразил Тодд.

– А почему?

– Ну, если мистер Денк… Если у Дюссандера был старый приятель по лагерю, зачем он тогда звонил мне и просил прочитать письмо? Я хочу сказать, что если бы вы слышали, как он меня исправлял и все такое… уж, наверное, этот старый приятель хорошо знал немецкий.

– Согласен. А если он прикован к инвалидному креслу или ослеп? Может, он даже боится показаться на людях и никогда не выходит из дома?

– Калеке в инвалидном кресле или слепому не очень-то сподручно проникать в чужой дом и искать письма, – не сдавался Тодд.

Риклер снова посмотрел на него с уважением:

– Верно. Но слепой мог запросто выкрасть письмо, даже если и не в состоянии его прочитать. Или нанять для этого кого-нибудь.

Тодд, подумав, кивнул и пожал плечами, показывая, что не очень-то верит в такую возможность. Риклер уже превзошел богатством фантазии Роберта Ладлэма и по невероятности сюжета ничем не уступал Саксу Ромеру. Но все это не имело никакого значения! Главное – Риклер продолжал копать, да еще этот жиденыш Вайскопф тоже никак не успокаивался! Черт, проклятое письмо! Если бы только не цейтнот, в который его загнали! И вдруг неожиданно вспомнился «винчестер», висевший в темном гараже. Чувствуя, как вспотели ладони, Тодд постарался выбросить мысли о нем из головы.

– А у Дюссандера имелись какие-нибудь друзья? – поинтересовался Риклер.

– Друзья? Нет. К нему приходила убираться какая-то женщина, но потом она переехала, а другую он искать не стал. Летом он обычно нанимал мальчишку постричь газон, но в этом году, по-моему, даже этого не сделал. Трава там высокая, обратили внимание?

– Да, мы обошли всех соседей, но, похоже, он ни к кому не обращался. А ему звонили?

– Конечно, – охотно подтвердил Тодд, ухватившись за забрезжившую возможность направить следствие по ложному пути. За все время знакомства Тодда с Дюссандером тому звонили раз десять: коммивояжеры, из службы опроса потребителей, а остальные звонки – просто были ошибочными. Дюссандеру телефон был нужен только если понадобится вызвать «скорую»… Так и случилось, будь он проклят! – Ему звонили раз или два в неделю.

– А он говорил по-немецки? – тут же оживился Риклер.

– Нет, – ответил Тодд, сразу насторожившись. Ему не понравилась быстрая реакция Риклера – в ней было что-то неестественное и потому опасное. Почувствовав, как на лбу выступила испарина, Тодд постарался взять себя в руки. – Он практически не разговаривал. Пару раз ответил, что ему сейчас читает мальчик, и потом он сам перезвонит.

– Так я и знал! – воскликнул Риклер, хлопая себя по бедрам. – Это точно был он! Готовь поспорить на месячное жалованье! – Он с шумом захлопнул блокнот (Тодд видел, что он в нем ничего не писал, а просто выводил каракули) и поднялся. – Хочу вас всех поблагодарить. Особенно тебя, Тодд. Я понимаю, какое потрясение тебе пришлось испытать, но скоро все закончится. Сегодня после обеда мы перевернем вверх дном дом Дюссандера. От подвала до чердака. Для этого вызвали специальную бригаду. Надеюсь, нам удастся выйти на того, кто ему звонил.

– Удачи! – пожелал Тодд.

Пожав всем руки, Риклер ушел. Дик предложил Тодду поиграть до обеда в бадминтон, но тот отказался и, повесив голову, понуро поплелся в свою комнату. Родители обменялись сочувственными взглядами.

Тодд лег на кушетку, уставился в потолок, и перед его глазами возникла винтовка. Он представил, как засовывает ствол из вороненой стали в липкое еврейское влагалище Бетти Траск – она же мечтала о члене, который никогда не теряет твердости?

Нравится, Бетти? Теперь ты довольна? Представив ее исступленные вопли, он скривил губы в жестокой ухмылке. Скажи, сука! Теперь ты довольна? Довольна?!

– Ну и как впечатление? – спросил Вайскопф у Риклера, который забрал его на машине у закусочной в трех кварталах от дома Боуденов.

– Думаю, что парень причастен, – ответил тот. – Во всяком случае, он точно не чист! А его хладнокровию и выдержке можно только позавидовать! Такого ничем не проймешь! Я подловил его на паре моментов, но для суда это не годится. Если продолжать в том же духе и даже получить доказательства, то толковый адвокат его запросто отмажет, сославшись на подставу. Провоцирование на уголовно наказуемое деяние со стороны правоохранительных органов считается незаконным. К тому же он несовершеннолетний. Во всяком случае, формально. Хотя лично я считаю, что он перестал быть ребенком лет в восемь. У меня, когда смотрю на него, мурашки бегут по коже. – Риклер сунул в рот сигарету и засмеялся. – Я не шучу. Честное слово!

– А на чем он прокололся?

– На телефонных звонках. Когда я подбросил эту идею, у него глаза вспыхнули, прямо загорелись, как лампочки у игрального автомата. – Риклер повернул руль налево, и машина помчалась в сторону скоростной автострады. Через двести ярдов справа показался склон с поваленным деревом, где Тодд в одну из недавних суббот стрелял без патронов из «винчестера» по проезжавшим машинам. – Он говорит себе: «У этого копа наверняка не все дома, если он считает, что у Дюссандера мог быть здесь нацистский дружок! Но для меня так даже лучше – пусть себе его ищет!» И поэтому он с готовностью подтверждает, что Дюссандеру звонили раз или два в неделю. Сплошные тайны! Типа: «Сейчас не могу говорить, Зет-5, перезвони позже!» – или что-то в этом роде. Но последние семь лет у Дюссандера был тариф «Редкий звонок». Ему неделями никто не звонил и уж тем более – по межгороду или из-за границы.